Довелось мне осенью побывать на одной из магистральных газоперекачивающих станций: пригласили в город, где она находится, для рассказа о причинах текущих событий. На охраняемую территорию меня не впустили. Слишком могучее хозяйство. И слишком велик возможный ущерб от малейшей неуклюжести гостя, не говоря уж о теоретической возможности злого умысла. Но размер турбонасосных агрегатов легко прочитывается по немногочисленным людям и автомобилям на промышленной площадке. И весьма впечатлял.
Системы охлаждения тоже оказались размашисты. Отверстия диа-метром несколько метров — для выхлопа газовых турбин — затянуты жалюзи, направляющими раскаленный газ кверху. Рядом — непонятная на глаз конструкция. Там остывает метан, разогретый сжатием в компрессоре: чем выше температура, тем ниже при данном давлении плотность, тем меньше газа уместится в трубе, тем слабее пропускная способность системы.
Начальник станции, объясняя устройство видимого через ограду хозяйства, указал на изрядные пустые пространства, установленные правилами техники безопасности. (Даже если один агрегат рассыплется — до других осколки не долетят.) И рассказал, что еще недавно немалую часть пустырей занимали теплицы. Каждый агрегат выделяет столько тепла, что даже в лютейший северный мороз под пленкой вызревали любые овощи по вкусу и фантазии всех желающих. Не только весь персонал станции круглый год лакомился натуральными витаминами, но и на прилавках магазинов городка хватало приятного разнообразия.
Увы, нынче от парников и следа не осталось. По приказу из штаб-квартиры «Газпрома». Несколько лет назад эффективные менеджеры нашего национального достояния решили: негоже гордым газовикам в грунте вручную, без буровых вышек копаться. Не по фирменному профилю работа. А ныне модная экономическая теория, преподаваемая на всевозможных курсах Master of Business Administration, предписывает избавляться от непрофильных активов. Сузишь специализацию — легче в ней совершенствоваться. Вот и снесли наследие проклятых советских времен. И даже от нескольких (а в общефирменном масштабе — от сотен) лишних ртов в платежной ведомости избавились. Ведь были же на станциях огородники, упаковщики, экспедиторы…
Я уже не раз поминал статьи великого публициста Анатолия Абрамовича Аграновского о примитивном меркантилизме — готовности сэкономить копейку ценой потери рубля. И всегда добавляю: как правило, копейка экономится по одному ведомству, а рубль теряется по другому. В данном же случае, насколько я могу судить, ведомство хотя формально и одно, но внутри него между разными службами возведены перегородки, непроницаемые для здравого смысла.
Фонд зарплаты сократился. Но в другой графе фирменного баланса исчез доход от продажи овощей через обычные магазины. Причем не только в маленьком городке, где работает станция. Немало и до областного центра довозили. Растили-то куда больше, чем мог съесть весь городок! Суммарный баланс — уже не в пользу мастеров делового администрирования.
Сократилось потребление витаминов сотрудниками станции. Значит, в суровом северном климате они теперь болеют чаще. Либо держи больше запасного персонала, либо возлагай на здоровых нагрузку больных. А повышение нагрузки — повод к новым заболеваниям. Выходит, экономия на зарплате тоже не так велика, как написано в учебниках по избавлению от непрофильных активов.
Но потребление-то почему съежилось? Ведь овощи работникам не задаром раздавались. Они покупали все если не на общих основаниях, то по себестоимости, а то и с некоторой наценкой. Даже то, что шло в служебные столовые, аккуратно учитывалось и оплачивалось. Отчего бы газовикам не покупать за те же деньги овощи из других источников?
Оттого что за те же деньги не получится. Овощи из других источников неизбежно и существенно дороже.
На компрессорной станции тепло дармовое. Правда, закон сохранения энергии никем не отменен: тепло произведено сгоранием части перекачиваемого газа в турбинах. Но и закон возрастания энтропии остается в силе: невозможно все тепло преобразовать в работу — часть его приходится сбрасывать в окружающую среду. От того, теплицами или пустырями окружает эта среда сам агрегат, режим его работы не изменится. За тепло для парника платить не приходится. А вот парник вдали от станции отапливается специально — значит, далеко не бесплатно. Если же разместить его там, где и солнечного тепла хватает, — возрастут расходы на перевозку овощей к потребителям.
Вдобавок чем выше цена товара, тем больше взимаемые с него налоги. Эффективные менеджеры по всему свету считают одной из главных своих доблестей искусство сокращения налоговых выплат — хотя и по возможности в рамках закона. Тут же они собственноручно принудили своих подчиненных платить больше. Хотя золотое правило этики (известное по меньшей мере два тысячелетия, со времен полулегендарного законоучителя Гиллеля) гласит: не делай другому того, чего не хочешь себе.
Правда, эпидемия избавления от непрофильных активов начата не вчера и не газпромовцами. Уже около двух десятилетий под этим прекрасным лозунгом рушатся хозяйственные комплексы, унаследованные от советских времен. Один старинный пример из книги (Сергей Георгиевич Кара-Мурза, Геннадий Васильевич Осипов. СССР — цивилизация будущего. Инновации Сталина — М.: Яуза-пресс: Эксмо, 2010. — С. 155). Текстильное предприятие «Фатекс» в Курской области в 1996 году израсходовало на содержание своего жилого фонда — 64 домов — 7 миллиардов тогдашних рублей. В сентябре того же года городской комитет по управлению имуществом потребовал передать дома в муниципальную собственность. Муниципальная специализированная фирма потребовала с «Фатекса» за обслуживание этих же домов 26 миллиардов ежегодно.
Дело тут не в жадности, а тем более не в злом умысле. В большинстве видов техники крупные системы эффективнее. Заводская котельная, рассчитанная и на производственные сооружения, и на жилые, тратит на единицу тепла меньше топлива, чем муниципальная, работающая только на дома. Заводской диспетчер имеет достаточно свободного времени, чтобы попутно с сигналами о неполадках на производстве учитывать и сведения об авариях домового хозяйства, а муниципалитету приходится держать на такой работе отдельного человека. И так далее. Вдобавок налоговики не вмешиваются в финансовые потоки внутри единого предприятия, но при переводе денег с завода в муниципалитет неизбежно берут заметную долю.
Правда, предприятие может вовсе отказаться платить за обслуживание изъятого жилья. Но тогда платить придется самим жильцам. Если соответственно повысить их зарплату — потратишь в конечном счете даже больше: ведь возрастут налоги и прочие обязательные выплаты. Если не повысить — жилье быстро износится из за нехватки средств на поддержание и ремонт, а тогда можно остаться вовсе без сотрудников. Насколько я наслышан, практически каждое расчленение (под лозунгом избавления от непрофильных активов) предприятия, созданного в советское время, влечет сходные результаты. То фонд зарплаты возрастает, то качество исполнения функций, возложенных на эти активы, страдает.
Советское государство в целом и каждое его звено в частности создавалось по инженерной логике: есть задача — надо ее решить. По возможности — с наименьшими затратами ресурсов. Для этого лучше всего создать единую систему, звенья которой четко взаимодействуют в рамках единого технологического и управленческого процесса.
Рыночная логика — качественно иная: добиться максимальной разницы между затратами и результатами, да еще и с наименьшими усилиями самих управленцев. Отсюда и объявление непрофильным всего, что не укладывается в кругозор эффективного менеджера.
Система больше суммы своих частей. Но чтобы этим пользоваться, надо самому обладать системным мышлением и видеть систему, вверенную управленцу, как часть еще большей системы. Увы, сейчас нас приучают воспринимать мир не как сложное стройное целое, а как набор разрозненных фактов и событий. Скоро мастера делового администрирования окончательно станут специалистами по разрушению. И вся их профильная деятельность пройдет по графе «пассив».
